Папа Шахматиста
s.yarikov@yandex.ru
Administrator
Абориген
Сообщений: 48639
Поддержать наш проект? РНКБ Мир 2200020718521968
|
 |
« Ответ #1669 : 09. 06. 2021, 11:04:12 » |
|
Ура!
Сама Светлана Эммануиловна сохранила бессмертное интервью:
Ирина Лымарь: Наша Комиссия – за мир во всем мире
Председатель Комиссии по этике ФШР ответила на вопросы Владимира Барского
– Ирина, прежде чем мы начнем обсуждать работу Комиссии по этике, расскажите, пожалуйста, немного о себе. Вы ведь из шахматной семьи?
– Да. Мой папа – Владимир Лымарь, в прошлом врач, ныне – известный тренер, мастер спорта СССР, международный мастер. Мама – кандидат в мастера.
– Она тоже тренером работает?
– Нет, она врач, но в юности хорошо играла в шахматы.
– А у отца какие ученики?
– Он живет и успешно работает тренером в Нью-Йорке уже два десятка лет. У него довольно большой круг учеников, в основном ребята до 14-15 лет. До этого, на Украине, в Днепропетровске самый известный его воспитанник – гроссмейстер Владислав Боровиков. Помогал он и Геннадию Гутману. Я, его дочь, тоже его ученица.
– Насколько я помню, вы довольно успешно выступали в юношеских соревнованиях?
– И не только. Много времени прошло с тех пор. Вспоминается последний чемпионат СССР среди девушек до 20 лет (Воронеж, 1991 год), когда мне удалось разделить третье место и попасть в зональный турнир. Решающую партию последнего тура мне удалось выиграть черными у одной из фавориток турнира – Юлии Левитан, которая опережала меня на пол-очка. Партия попала в печать.
– Но профессиональной шахматисткой не захотели становиться?
– После школы уехала в Москву, окончила юрфак Юридической академии с красным дипломом. К сожалению, в шахматы практически перестала играть – юридическая практика требует полной отдачи. Но шахматы, безусловно, очень мне помогли – заложили основы мышления. Более того, сейчас я уверена, что молодой и способный шахматист имеет бесспорные преимущества в любой выбранной профессии по сравнению с теми, кто шахматами серьезно не занимался. Он становится более успешным в своем деле.
– Какие дела ведете?
– Самые разные: гражданские, уголовные, жилищные, наследственные. В 2019 году мне присвоено звание «Почетный адвокат России».
– Перейдем теперь к делам нашим шахматным. Возглавить комиссию по этике вам предложил президент ФШР Андрей Филатов. Вы с ним давно знакомы?
– Да, мы вместе учились в ДЮСШ № 9 города Днепропетровска. Он на несколько лет меня старше.
– Тоже занимался у вашего отца?
– Отец пришел позже, сначала как тренер, а потом много лет работал директором ДЮСШ № 9. Андрей и его сверстники – это были очень сильные ребята, на которых мы, младшие, равнялись. Потом он уехал поступать в Минск, а я через несколько лет – в Москву. Спустя много лет мы встретились уже в Москве.
– И он предложил создать эту комиссию?
– Для меня стало полной неожиданностью, когда мне позвонил исполнительный директор ФШР Марк Глуховский и сказал, что есть такая идея…
– У нас уже была Контрольно-дисциплинарная комиссия с похожими, насколько я понимаю, задачами. Есть у нее пересечения с вашей комиссией? Как понять простому шахматисту, куда ему с какой проблемой обращаться?
– КДК – это все, что касается нарушения шахматных правил, которые четко регламентированы.
– Но там же и правила поведения прописаны?
– Возможно, некоторые моменты пересекаются. Когда обращаются в нашу Комиссию, я, исходя из содержания заявления, решаю, относятся ли эти вопросы к сфере морали и этики, а также нарушаются ли права того человека, который жалуется. Одно дело – нарушение шахматных правил либо регламента проведения соревнований (эти вопросы рассматривает КДК), другое – вопросы морально-этического свойства, которые также необходимо регулировать. Есть дела, которые могут одновременно стать предметом рассмотрения обеих комиссий.
– Какие у вас были кейсы, чему вы больше всего уделяете внимания?
– Исходим из тех обращений, которые нам поступают. У нас есть Положение о Комиссии по этике, мы ему следуем.
– Пока что было меньше десяти дел?
– Официально вынесенных и опубликованных решений – восемь.
– А обращений сколько?
– Порядка 18-20. Приняты к рассмотрению примерно 50-60% от общего количества. Прежде всего, смотрю, соответствует ли поданное в Комиссию обращение той форме заявления, которая была мною разработана и опубликована на сайте ФШР (в разделе Федерация – Комиссия по этике – Документы), с указанием конкретных мер дисциплинарного воздействия, согласно нашему Положению. Обращения «свободного содержания» рассмотрению не подлежат.
– В Положении прописаны достаточно жесткие меры взыскания. В том числе недопущение на соревнование, которое проводятся под эгидой ФШР.
– В некоторых случаях вопрос стоит таким образом, что граждане, видимо, в силу определенных амбиций до последнего момента не желают признавать свою степень вины, имея в виду их очевидное посягательство на права и интересы других лиц. В таких случаях лицо, в отношении которого поступила жалоба, приглашается на заседание Комиссии лично, чтобы совместно найти компромиссное решение и не прибегать к тем жестким мерам дисциплинарного воздействия, о которых Вы сказали. Хочу подчеркнуть, что мы настроены искать выход из любой ситуации – говорю об этом совершенно ответственно. К счастью, в подавляющем большинстве рассмотренных дел здравый смысл, в конце концов, возобладал, и мы смогли ограничиться минимальным наказанием. Только один раз, несмотря на все наши усилия, пришлось прибегнуть к более жестким мерам воздействия. Однако рассчитываю, что тот случай станет первым и последним.
– Хочется надеяться! Но если рассуждать чисто логически: у Контрольно-дисциплинарной комиссии и название «жестче», и виды взысканий, которые она накладывает, по идее, должны быть жестче. А этика – нечто более субъективное, воздушное: что такое хорошо и что такое плохо. Однако в Положении о КДК вообще нет четких указаний, как она может наказать. А в, казалось бы, «воздушно-эфемерной» Комиссии по этике – вплоть до отстранения…
– Наверное, потому что Положение Комиссии по этике разрабатывала я как юрист. Подошла к этому вопросу, изучив и практику соответствующих спортивных комиссий, и международный опыт, а также применив свои юридические познания.
– Как вы считаете, Комиссия выполняет свои функции? Меньше у нас стало склок и скандалов?
– А как Вы считаете? С точки зрения стороннего наблюдателя? Вы – известный журналист, постоянно находитесь в информационном поле и отслеживаете информацию.
– Мне кажется, есть определенное недовольство работой Комиссии по этике – тем, что порой принимаются слишком жесткие решения.
– Повторюсь, что на текущий момент Комиссия по этике не приняла сколь-нибудь жесткого решения ни по одному делу, исходя из того широкого перечня мер дисциплинарного воздействия, указанного в Положении, кроме, пожалуй, одного. Остальные решения весьма лояльные. Хотя были моменты, когда я, например, была настроена более жестко, и поверьте, к этому были все основания.
– Остальные члены Комиссии сдерживали?
– Скажу лишь, что однажды все шло к тому, что дело закончится довольно плачевно, но «контрольный ход был сделан за секунду до падения флага»… Что тут сказать? Вовремя.
– Более жесткие санкции могли привести к неприятным последствиям, прежде всего, для шахмат.
– Надо понимать, что Комиссия по этике – это не бюро добрых услуг. Если обращение принято к производству и будет рассмотрено Комиссией по существу, значит, к тому есть объективные и довольно серьезные предпосылки. С учетом того спектра дисциплинарных мер, указанных в Положении о Комиссии по этике, которое утверждено Наблюдательным Советом ФШР, у Комиссии есть полный карт-бланш для решения любого вопроса в рамках своей компетенции. В отличие от КДК, наши решения не обжалуются и вступают в силу с момента опубликования на сайте ФШР. Поэтому мы действуем очень ответственно, взвешенно и объективно. Для этого у нас, помимо меня, еще четыре человека – это в высшей степени достойные и уважаемые члены Комиссии.
– Решение, принятое Комиссией по этике, не может быть обжаловано?
– Не может быть обжаловано в рамках ФШР. Но любой гражданин вправе обратиться в суд – это право гарантировано нам Конституцией.
– А как у Комиссии проходят заседания, обсуждения?
– Сейчас в заочном режиме.
– Обсуждения проходят бурно?
– Совершенно спокойно. Каждый вправе, изучив дело, высказать свое мнение. Иногда мнения могут не совпадать. Поэтому выслушиваем друг друга, и я, как председатель, должна подвести все обсуждение к общему знаменателю – единому решению.
– Тот факт, что решения принимаются единогласно, означает, что достигнут некий внутренний компромисс? «Средняя температура по больнице»?
– Верно. Стараемся, чтобы все заинтересованные лица с пониманием относились к нашим действиям. До окончательного разрешения дела по существу мы предоставляем сторонам все возможности и время, чтобы урегулировать ситуацию. Например, публикация нарушает права и интересы других лиц, но она была оперативно дезавуирована, и нам даже не пришлось выносить решение. Это случаи правильного отношения к нашим рекомендациям.
– Такие случаи тоже были?
– Конечно. Просто они не получили широкой огласки, их удалось быстро разрешить. И очень приятно, когда соответствующая сторона реагирует с пониманием.
– То есть Комиссия выступает «за мир во всем мире»?
– По-моему, это самая мирная комиссия из всех существующих, особенно когда посмотришь на ее участников. О какой предвзятости или агрессивности тут может идти речь?! Другое дело, что сами стороны по делу ведут себя порой слишком эмоционально, настойчиво пытаясь выдать желаемое за действительное. Но как говорил известный голливудский актер в одном фильме: «Какие ваши доказательства?».
Вот, например, проблема читерства. Из разряда: все о ней говорят, но мало кто её видел. Безусловно, такая проблема существует. Но публичные обвинения другого лица в нечестной игре настолько серьезны, а последствия таких обвинений – необратимы, так что доказательства в этом случае должны быть неопровержимыми. Такими, которые не позволяют усомниться в виновности лица. В противном случае нужно быть готовым нести ответственность за ложные обвинения. Поскольку свобода одного человека заканчивается там, где начинаются границы другого человека. Задачей Комиссией по этике как раз и является – нет, не обозначить эти границы, а напомнить об их существовании.
Фото: Владимир Барский
|
